Пеньковая веревка - 1

[peoplelie]

Я уже выкладывала это когда-то, но не до конца. Теперь выложила полностью. Это типа вестерн.
Пеньковая веревка: повесть

Появление в Орисвилле известного охотника за головами было встречено враждебным молчанием. Он проехал по единственной улице до отеля Дигги Шерпа, внимательно осматривая примитивные постройки городка-скороспелки, выросшего когда-то на пустом месте всего за две недели, но не увидел ни одного дружелюбного лица, ни одного приветливого взгляда. Люди отворачивались и спешили уйти, едва завидев измученного долгой дорогой всадника. Охотник презрительно усмехался вслед трусливым слабакам, но чувствовал себя довольно неуютно, когда на какое-то время оказывался к ним спиной. Его ремесло не пользовалось уважением на Диком Западе. Любой человек здесь – и бывший преступник и честный обыватель – полагал, что гораздо справедливее убить бандита на месте преступления, чем выдать закону за назначенное вознаграждение. Людей, выбравших ремесло Иуды средством существования, презирали. Однако вмешиваться в дела Кейна О’Дитори большинство считало для себя опасным занятием. Слава о нем, как о прирожденном стрелке из револьвера гуляла по нескольким штатам. В Небраске его знали под именем Шкура Кейн, в Канзасе как Ищейку О’Дитори, а в Техасе называли проклятым псом. Поговаривали, что на его счету было одиннадцать человек. Не застреленных им лично, а выданных закону за деньги. Он мог бы давно купить на заработанные деньги ранчо и превратиться в богатого и почтенного скотовода, если бы не одна пагубная страсть, совладать с которой был не в силах – карты. Из-за нее он за один вечер мог спустить весь свой заработок за целый месяц.
Ему уже не раз предлагали место, требующее умелого обращения с оружием, но он неизменно отказывался от предложений, какими бы выгодными они не были. Никто не знал, почему он предпочитает охотиться за бандитами. Сам О’Дитори утверждал, что получает от этого наслаждение. Сомневающихся в его безумной смелости не было; но одни полагали, что именно из-за нее О’Дитори и занимается рискованной работенкой; другие не без основания считали, что охотником движет жажда мести. Никто не знал его настоящего имени; о его прошлом строили различные догадки, которые впрочем так и оставались не более чем домыслами, не способными пролить свет на истинную причину той жестокости и ненависти, которые О’Дитори проявлял ко всем без исключения, бандитам.
Оставив коня у входа в отель, представлявший собой одноэтажное деревянное здание, возвышавшееся над бараками городка, благодаря фальшивой пристройке, изображающей второй этаж, он получил комнату, бросил в ней свой нехитрый скарб и, прихватив кольт приграничного образца, отвел коня в загон Тэддила, где уже находилось несколько лошадок, не поместившихся под навесом, пышно именуемом конюшней. Оттуда он отправился изучать достопримечательности Орисвилла.
- Кого я вижу! О’Дитори! – остановило его восклицание владельца небольшой лавочки, над которой красовалась вывеска: «Харпер и К. Товары из Новой Англии».
Прислонившись к нагретой солнцем стене, из пазух которой нос щекотал запах свежей земли и гниющей травы, охотник дождался лавочника, старого знакомого еще по довоенным временам. Кейн впервые столкнулся с ним на западе Теннеси, где тот служил управляющим на богатой ферме.
- Привет, Сэм, - ответил Кейн, пожав руку Харперу.
- Твоя слава тебя опережает, Кейн, - улыбнулся тот. – Ты был еще в Канзасе, а мы уже знали, что ты разыскиваешь Джека Вэнсли.
- И что из того?
- Здесь его нет, - сказал Харпер. – Был, но неделю назад уехал в направлении Нью-Мексико.
- И попросил тебя сообщить мне об этом?
- Я всего лишь пытаюсь помочь.
- Ему или мне?
- Ну знаешь, - поперхнулся Харпер. – два года прошло. Его уже не ищут… Кроме тебя, конечно.
- Кое-кто не прочь увидеть его на виселице.
- Так ты работаешь на того парня, Формана кажется?
- Джек убил его единственного брата, - кивнул головой Кейн, - да и в Небраске он успел отличиться. Там до сих пор за его голову готовы выплатить неплохую премию.
- И насколько она тянет? – поинтересовался лавочник.
- Хватит, чтобы любому начать новую жизнь.
- Понятно. Ты ведь за пустяковые дела не берешься.
- Это точно, что Вэнсли уехал?
- Объявил во всеуслышание, что решил двинуть дальше на запад, но возможно, для отвода глаз, – неохотно признал Харпер. – Но Орисвилл он покинул.
- Посмотрим, - ответил О’Дитори, давая понять лавочнику, что у него нет ни времени, ни желания продолжать бесплодный разговор.
В «Последней подкове» было многолюдно. Посетители мрачно косились в его сторону. Не обращая на них внимания, Кейн подошел к стойке и, заказав выпивку, оглянулся: все вели себя так, будто он и не входил в салун.
- И черт с вами, - подумал Кейн.
Молодой, хорошо одетый посетитель, явно с Востока, чуть не столкнулся с Кейном, приискивавшим себе уголок. Еле увернувшись, он невнятно пробормотал свои извинения и почти бегом скрылся за створками салуна. Первым побуждением Кейна было желание догнать пентюха и научить хорошим манерам. Но, представив возможные последствия скандала, он передумал и просто поинтересовался у бармена:
- Кто он?
Бармен, облизав внезапно пересохшие губы, с готовностью ответил:
- Терри Финнлей, журналист с Востока.
- Это ясно болван. Нью-Йорк, Филадельфия?
- Бостон.
- Ничуть не лучше, - выразил Кейн свое отношение ко всем белоручкам Новой Англии, и вышел из «Последней подковы».
Он с удовольствием бы провел вечер за игровым столом – мешало отсутствие денег. Помянув недобрым словом Вэнсли, Кейн от души выругался. Уверенный что Орисвилл является конечным пунктом путешествия, он проиграл крупную сумму денег на границе в Энтере. Винить в этом нужно было самого себя, но Кейн предпочитал проклинать кого-нибудь другого, только чтобы лишний раз не вспоминать о своей не способности совладать со проклятой слабостью.
Проверив, накормили ли его коня в загоне Тэддила, Кейн неспешно отправился к отелю. Уже сгустились сумерки, а Орисвилл ни в коей мере нельзя было отнести к числу цивилизованных городов. Пожалуй, этому в первую очередь мешало отсутствие уличного освещения. В таких потемках было удобно сворачивать челюсти, ломать носы и делать дырки кольтом сорок пятого калибра. Удержаться от искушения могли разве что святые. Но святых в Орисвилле не было. Маленькие кровопускания в глазах старателей были лучшим средством от скуки, и они рьяно следовали им же самим, прописанному рецепту. До убийств дело, впрочем, доходило редко. Бывало, что затуманенный спиртным рабочий, в разгоряченном споре принимал на свой счет неосторожно сказанное слово, и под руку так, кстати, попадался нож или кастет, и тогда совершалось непоправимое. Но чаще дело оканчивалось разбитыми носами или пустячными переломами. Так было до последнего времени, пока в округе не появился дерзкий бандит с неоправданной жестокостью убивший уже двух старателей. Слух об этих двух смертях Кейна оставил совершенно равнодушным, и он забыл о нем, как обычно забывают о разных пустяках, зачастую без остатка заполняющих нашу жизнь. Уделять им свое внимание – означает напрасно растрачивать время и силы, необходимые для решения других более важных дел, которым всегда найдется место в жизни. Кейн и не подозревал, что одна из таких мелочей, всего лишь случайность может изменить всю дальнейшую жизнь. Он не привык задумываться о таких вещах. Много чего у него было в прошлом, о чем он не любил вспоминать или о чем умалчивал, чтобы не быть неправильно понятым. Человеку всегда есть что скрывать, и он не был исключением. Разговоры о прошлом, как у всякого достойного джентльмена на Западе, вызывали у него не лучшие чувства к вопрошающему.
В отеле его ждал скудный ужин – средства не позволяли ему заказать что-нибудь кроме дешевого дежурного блюда – и Кейн не торопился в свой номер, тем более, что сумерки подействовали на него как никогда угнетающе, а на глаза попалось еще одно питейное заведение, где он мог немного расслабиться и возможно услышать для себя много занимательного.
Возле салуна стояло несколько человек. Они о чем-то громко спорили, но при появлении Кейна умолкли. О’Дитори это задело за живое и вместо того, чтобы быстро пройти мимо, как того и ожидали от него спорщики, он остановился и принялся разглядывать – насколько это позволял свет соседнего окна – лица людей, возбужденных серьезным разговором. Поступить так с его стороны означало непременно нарваться на неприятность. Кейн это прекрасно знал, но действовал под влиянием момента, импульса. Не потому что ему вдруг захотелось помочь незнакомому человеку, оказавшемуся в трудной ситуации – в сущности, ему было наплевать на всех жителей этого захолустного городка – просто последние два-три часа он чувствовал себя под сильным напряжением, которые никак не могло найти выхода. Ему было необходимо срочно что-нибудь предпринять, в противном случае бессонная ночь была гарантирована.
- Вам помочь, джентльмены? – обратился он к подозрительным личностям, очень тесно обступившим свою жертву. Вряд ли они собирались довести дело до драки, а тем более до убийства, но то, что они не скупились на угрозы, сомнений не вызывало. И Кейн решил поставить их на место, а заодно и выпустить пар.
- Убирайся к черту, - последовал не очень-то вежливый ответ.
Осуждающе присвистнув, Кейн, как бы невзначай, коснулся рукоятки револьвера. Его жест не остался незамеченным.
- Проваливай, кому сказано, - повторил тот же голос с характерным тягучим акцентом. – Пока не сыграл в ящик.
Кейн опомниться не успел, как ему в грудь наставили револьвер.
Вот как, - медленно проговорил Кейн, стараясь не выдать охватившего его волнения. – Поиграть хочешь? А обращаться с ним умеешь?
- Хочешь удостовериться?
- Брось, Джо, - вмешался один из дружков техасца, до этого не сводящий с Кейна глаз. – Это же та тварь, что разыскивает Вэнсли. Охота тебе об него руки марать.
Джо с презрением сплюнул на сапоги Кейна и ту же получил сильный прямой удар в челюсть. Отлетев на несколько шагов, он упал в грязь, а его дружки рванули к Кейну, чтобы отомстить за него. Они опоздали, роли переменились. Теперь их держали под прицелом. Они остановились и замерли.
- Гуляйте, ребятки, - весело предложил им Кейн. – Я не хочу устраивать переполох, и пугать на ночь глядя стрельбой добрых жителей Орисвилла. Однако… - он не досказал. Несмотря на это намек был прекрасно понят.
Джо был вынужден проглотить нанесенное ему оскорбление. Вытерев кровь с лица, он молча исчез во мраке, за ним последовали его верные псы. Один из них, тот, что узнал Кейна, и черты которого показались охотнику знакомыми, на прощание оглянулся.
- Все, Дитори, ты труп.
- О’Дитори, - поправил его Кейн.
- Один черт, пэдди.
- У тебя лишние зубы, сынок? – ласково поинтересовался Кейн.
- Тебе скоро не только их пересчитают, - огрызнулся бандит. – Тот, кто связывается с Джо Клаем, долго не живет.
- Пари?
- На мертвецов ставок не делают, - просветил его парень напоследок и поспешно ушел.
- Он прав, сэр.
Кейн с удивлением взглянул на спасенного им человека. Тот не стал ничего пояснять, а от чего-то смутился и стал что-то разыскивать на земле.
- Что-то потерял?
- Да шляпа где-то тут была…
Кейн поднял предмет, давно мозоливший ему глаза, отряхнул и подал новому знакомому.
- Она, увы, не молода, - без всякой задней мысли заметил Кейн.
- Я к ней привык, - зачем-то счел своим долгом пояснить тот. – К тому же все издалека по ней меня узнают. Моя визитная карточка.
Шляпа была ужасна и тем действительно приковывала к себе внимание.
- Я местный старожил, - продолжил он, - ты можешь называть меня просто Джерри.
Джерри был старше Кейна лет на десять, и всем своим видом производил впечатление классического неудачника.
- Кейн, - О’Дитори охотно пожал протянутую руку, мысленно отметив, что Джерри все-таки видимо неплохой парень, которому не повезло в жизни больше чем ему самому.
- Пойдем, выпьем, - предложил Кейн.
- Только не в «Подкову», - заявил Джерри.
- Почему?
- Да владелец – сволочь.
- Как хочешь, - согласился Кейн. – Тогда куда? В «Приятный уголок» или в «Серебряный доллар»?
- Есть тут местечко, у Джонсона. Самое то его сейчас навестить.
- Он держит салун?
- Не совсем, - уклончиво ответил Джерри. – Но бесплатное угощение гарантирую.
- Ладно, пусть будет Джонсон. Главное – было бы что выпить и перекусить.
- Я о тебе много слышал.
- И что же?
- Разное болтают. Например, что ты разыскиваешь Вэнсли.
- Пожалуй, это ни для кого не секрет.
- Люди не могут не обмениваться новостями.
- А так же слухами и сплетнями. Что ты о нем знаешь?
- Мне приходилось сталкиваться с Джеком. Чертовски опасный парень. Такие как он стреляют не думая, из-за пустяка. Только потому, что на них косо поглядели или неудачно пошутили…
- Он вспыльчив, - согласился Кейн. – В его возрасте многие петушатся из-за ерунды.
- Нет, нет. Он настоящий бандит… Правда он здесь никого не убил, - поспешно добавил Джерри. – Но угрожал вполне убедительно.
- Тогда я прибыл вовремя.
- Поговаривают, что он уехал. Но мне не верится. Крутится где-нибудь поблизости. И я не удивлюсь, если окажется, что он примкнул к банде Клая.
Кейн хотел было спросить кто же этот Джо Клай, которого ему отныне следует остерегаться, но тут Джерри объявил, что они пришли, и постучал в дверь небольшого дома, расположенного напротив салуна «Приятный уголок». Вывеску, смутно белевшую в темноте, было не разобрать, и Кейн решил, что прочитает ее завтра утром.

*****
Дверь открыл тощий малый с нездоровым цветом лица. Его остренькая мордочка просияла при виде Джерри, и он радостно громко известил хозяина о приходе его друга.
- Тише, Рэнди, - остудил пыл слуги Джерри. Обойдемся без фанфар… Иначе шериф нас не поймет, - добавил он уже для Кейна.
- Любит порядок?
- Не то слово. Помешан на нем… Кстати, ты с ним еще не сталкивался?
- Успеется.
- У тебя могут возникнуть проблемы. Вряд ли он позволит вмешиваться в свои дела.
- Посмотрим… - Кейну не хотелось продолжать разговор на эту тему. Работая на закон, он зачастую не находил общего языка с отдельными его представителями. Бывало ему давали всего двадцать четыре часа на то, чтобы покинуть округ. В конце концов Кейн добивался своего, но чего ему это стоило! Что ни говори, а отдельные представители закона были его своеобразной ахиллесовой пятой.
Джонсон оказался невысоким крепким моложавым мужчиной. Его возраст выдавала седина, слегка тронувшая небольшую ухоженную бороду, да залысина на голове. Первым делом он поздоровался с Джерри. Тот, отвечая на рукопожатие, слегка подался вперед и вроде бы что-то шепнул на ухо приятелю. Кейну показалось, что Джонсон не обрадовался визиту Джерри. После он весь вечер был хмур и малоразговорчив. Лишь когда речь зашла о причине приезда Кейна в город, он неожиданно разволновался и попытался убедить его покинуть Орисвилл. Никакого объяснения он не дал, а когда Кейн потребовал разъяснений, переменил разговор. Кейн пожалел, что принял предложение Джерри и оказался незваным и нежеланным гостем для совершенно незнакомого человека. Если бы он знал, куда его на самом деле пригласил Джерри, то предпочел бы вернуться в отель.
Кейн несколько раз ловил на себе внимательный взгляд Джонсона. Его не покидало ощущение, что хозяин хочет о чем-то спросить его, но почему-то никак не может решиться.
Впрочем, не все было безнадежно плохо. Кейн не мог пожаловаться на скудость угощения. Что бы там Джонсон не думал на его счет, на ужине это никак не сказалось. К тому же Джерри малость разрядил обстановку, живо и не без юмора описав сцену их знакомства. Кейна лишь немного озадачила реакция Джонсона, на упомянутое вскользь имя техасца. Что-то за всем этим крылось, но что именно узнать ему не удалось. Все его попытки получить ответы игнорировались. Едва он задавал наводящий вопрос, как Джерри, либо сам Джонсон, вспоминали о чем-то и начинали рассказывать ему о всяких малозначительных происшествиях. Порядком устав от всех этих недомолвок, намеков и уловок, Кейн с облегчением принял предложение хозяина отдохнуть с дороги. Не прошло и десяти минут, как в доме был погашен свет и обманчивый покой снизошел на уставших за день людей. Кейн недолго ворочался в удобной постели, от которой успел отвыкнуть в своих бесконечных скитаниях. Вскоре и его сморил крепкий сон.
Разбудили Кейна не очень вежливо, буквально сдернув с кровати. Злой, как черт, спросонья не разобрав кто стоит перед ним, он хотел было пустить в ход кулаки, но вовремя спохватился. Тот кто столь бесцеремонно обошелся с ним мог оказаться опасным малым, или по крайней мере мог иметь полное право на подобное обхождение.
- Итак, О’Дитори – ты здесь, - сказал шериф, разглядывая Кейна без любопытства, презрения или ненависти.
Он всего лишь исполнял возложенные на него обязанности и гордился своей беспристрастностью.
Кейн же с неприкрытым интересом взирал на могучую фигуру шерифа, на его грубое лицо на котором оставило свой след его бурное прошлое; заметил он и пояс с кобурой и с горечью был вынужден признать, что если шериф выставит его из округа, ему придется подчиниться и убраться несолоно хлебавши, без Вэнсли, а, следовательно, остаться без деньжат, на которые он так рассчитывал.
- В чем дело, шериф? В чем я провинился? – спросил Кейн одеваясь.
- Ладно, О’Дитори, пошли, - приказал ему шериф. – Сейчас все узнаешь.
Кейн повиновался.
В соседней комнате, где еще вчера на столе стояло угощение, теперь лежало чье-то тело. Кейн похолодел.
- Вот так история, - подумал он – И, пожалуй, ее хотят приписать мне.
В недоумении он подошел поближе и узнал в мертвеце хозяина дома. О способе каким их того выпустили душу можно было не спрашивать – прямо под сердцем чернел след удара ножом. Он лежал рядом с телом. Его когда-то блестящее лезвие было покрыто грязной коркой засохшей крови. Кейн огляделся. Больше крови нигде не было видно, ни на трупе, ни на полу. Либо убийца был мастером своего дела и сумел нанести точный удар, либо Джонсон был убит не в этой комнате.
- Вот это да! И я ничего не слышал! – пожалел Кейн. – Шериф мне не поверит. Придется защищаться.
Кейн развернулся лицом к шерифу мрачно наблюдавшему за тем, как О’Дитори отреагирует на предложенное ему представление.
- Что здесь произошло?
- Не прикидывайся, недоумком. Пока ты спал, или делал вид что спишь, - шериф криво усмехнулся, - здесь убили человека.
- Я спал, - возразил Кейн без особой надежды, что ему поверят. Шериф или действительно подозревал его в убийстве, или использовал случившееся как повод выставить из округа.
- Я не был знаком с Джонсоном до вчерашнего вечера. Меня с ним познакомил Джерри. Спросите его.
- Так и бывает, - упрямо продолжал шериф, - встретятся два человека – разные характеры, разный взгляд на жизнь. Слово за слово – уступать никто не хочет, зато нож под рукой. Чем не решение спора?
- Вы ошибаетесь, - Кейн еле сдерживал растущее раздражение. – Это не мой нож. Можете проверить.
- Я же говорил Хансон, - подал голос один из двух свидетелей их «дружеской» беседы. – и Джерри подтвердил. Чего тебе еще надо?
- Не суйся куда не просят.
- Да ты на нож взгляни! У него такая рукоятка – спутать невозможно.
Свидетель, на вид типичный мелкий фермер, говорил с характерным южным акцентом. Он безусловно был одним из колонистов с Юга, в последние два года наводнивших территорию в надежде приобрести хорошую и дешевую землю. У него было нервное худощавое лицо с крючковатым носом и толстыми ярко-красными губами; его серые глаза беспокойно рыскали по комнате, точно он высматривал какую-то пропущенную улику.
Костяная рукоятка ножа, украшенная тонкими полосками серебра и замысловатой монограммой из двух сплетенных джи, действительно бросалась в глаза. Но Кейну было не до нее. Он ломал голову куда подевался Джерри.
- Любой присягнет, что это игрушка Вэнсли. Парнишка часто хвастался им на людях.
- Предположим, нож и впрямь принадлежит Вэнсли. Но он уехал в страну кактусов. Не так ли?
- Уехал он, как же, - вмешался второй свидетель. Кейн признал в нем Рэнди. Слуга Джонсона был бледен как мел, но не от страха – его трясло от ненависти.
- Я лично видел как он крутился близ города. Хозяин по доброте сердечной жалел его и вот как мерзавец отблагодарил за заботу. Попадется он мне – кишки выпущу.
- Спокойно, Рэнди, - шериф сочувственно похлопал преданного слугу по плечу. – Не торопись с выводами. Надо разобраться.
- И так все ясно – это работа Вэнсли. Все на него указывает, - заметил южанин.
- Нож не доказательство, - возразил ему шериф. – он мог потерять его, а кто-нибудь подобрать и воспользоваться, чтобы отвести от себя подозрение.
- Да кто кроме ублюдка Вэнсли посмел бы поднять руку на Джонсона?
- А зачем мараться Вэнсли?
- Джек – парень горячий. Ему ничего не стоит пришить человека. Вот он может подтвердить, - и фермер ткнул пальцем в сторону Кейна. – Зря, что ли он притащился за ним из Штатов?
Шериф нахмурился.
- Вот что, Ник, запомни, закон здесь – я. И я не потерплю никакого вмешательства. Будешь будоражить город своими подозрениями – пеняй на себя.
Угроза шерифа никакого впечатления на Ника не произвела.
- Беды не миновать, – понял Кейн. – Наверное, мне все-таки придется убраться отсюда с пустыми руками.
Окончательное решение принять он не успел. Шериф предложил пройтись с ним до отеля Шерпа.
- Где ты был, когда Клай убил Уэпа? – ехидно спросил Ник вслед шерифу. Хансон замедлил шаг и напрягся. Но потом сделал вид, что не расслышал выпада и покинул дом Джонсона. Отвечать южанину он счел ниже своего достоинства. К тому же тот пользовался славой человека способного вогнать свои языком в гроб кого угодно.
У шерифа на шее висела еще парочка подобных городков, и он был просто не в состоянии, даже при наличии помощников управиться с бесчинствующими любителями легкой наживы, с конокрадами и убийцами, чувствующими себя в Орисвилле особенно вольготно, из-за того, что жители города до сих пор обходились без маршала.
Перед домом собралась толпа. При появлении шерифа она загомонила. Люди были возбуждены убийством Джонсона. Некоторые приняли известие о его смерти за непроверенные слухи и теперь требовали внести ясность. Шериф приостановился, чтобы успокоить собравшихся обывателей. Его усилия пропали даром. Гул возмущения, пронесшийся над толпой, продемонстрировал какую любовь и уважение питали горожане к покойному, и доказал, что будь убийца даже членом городского совета – виселицы ему не миновать. Имя предполагаемого убийцы еще не было названо во всеуслышание, но что-то грозное уже витало над толпой. Кейн шел вслед за шерифом, чья широкая спина не укрывала его от косых взоров собравшихся. Одно то, что он, чужак, вышел из дома Джонсона под конвоем шерифа, заставляло многих подозревать его в причастности к случившемуся.
- Просто чудо, что нож Вэнсли признал Ник Уэйдел, - подумал Кейн, – не будь его – в смерти Джонсона могли обвинить меня… Эти озверевшие люди никогда бы не поверили в мою невиновность.
Трудно было найти в этом море ненависти хотя бы одно приветливое лицо. Единственным исключением оказался Джерри, немедленно подскочивший к ним, едва они подошли к отелю.
- Черт! – накинулся он на шерифа. – Хансон, надеюсь, ты не арестовал моего приятеля? Готов ручаться – он не знал об убийстве до твоего появления.
И тут же без передышки обратился к Кейну:
- Прости, дружище, что не разбудил тебя, но когда я увидел дока с этой штуковиной в груди – у меня голова кругом пошла…
- Позже поговорите, - оборвал его шериф. – Если у О’Дитори будет время.
Намек, понятый Кейном, Джерри пропустил мимо ушей. Как ни в чем не бывало, он подмигнул Кейну:
- Найдешь меня в «Серебряном долларе». Счастливо, шериф. Верю в твою настойчивость и везучесть.
Джерри ушел. Шериф состроил гримасу ему вслед. Хансон был на редкость уравновешенным человеком, но Джерри удавалось довести его до белого каления.
- Паяц и бездельник, - сказал шериф. – Всю свою жизнь загубил. И ты ему уподобишься, если не бросишь в дерьме копаться.
Кейн сжал кулаки, но промолчал. А шериф, словно позабыв о Джерри и о Кейне, принялся ругать Вэнсли. Причем слово «паскудник» было самым ласковым эпитетом, каким он наградил Джека.
Казалось, что шериф явно огорчен поступком Вэнсли и жалеет его. Такое отношение к убийце сильно удивило Кейна.
- Как бы то ни было придется найти его и арестовать. Иначе его повесят на первом же попавшемся дереве. Долго искать не придется, кругом сосны, выбирай любую и вешай сушиться на солнышке… Тебя это тоже касается, О’Дитори, - неожиданно закончил свой монолог Хансон. – убирайся, пока не произошла судебная ошибка. Забудь про Вэнсли.
Кейн не любил когда ему указывали что делать, да еще в такой грубой манере. Попроси шериф его по-хорошему, он бы без возражений последовал его совету. Но после сцены у отеля его отъезд бы выглядел полной капитуляцией. Уязвленное самолюбие пробудило в нем упрямство.
- Хоть ты, лопни, но Орисвилл я покину только при условии, что Вэнсли упакованный как вьюк будет приторочен к седлу моей лошадки, - мысленно ответил он шерифу, а вслух спросил:
- Неужели мне нельзя немного побыть здесь?
- Нет, – шериф был непреклонен.
- Не могу поверить, - с недоумением произнес Кейн – вы боитесь, что я в одиночку сумею выследить Вэнсли и увезти его из-под самого носа?
Ему удалось задеть Хансона за живое. Но осталось неизвестным – взыграла ли у Хансона гордость, или он просто решил ему дать шанс. Кейн получил целых четыре дня и наказ не пытаться прыгнуть выше головы. Но несмотря на одержанную победу Кейн был невесел. Причин для радости не было. Денег оставалось на пару дней и то при условии что питаться он будет только слабым мутным кофе, какое подавали в салунах городка. Приткнуться некуда – отель не по карману, Джонсон убит. Занять денег не у кого. Из знакомых – Харпер и Джерри. Просить у них в долг было неудобно и противно. Предложить кому-нибудь услуги стрелка? Кому? Кто примет человека с которого, как известно, поклялись снять скальп половина обитателей Хантсвилла? (прим. – тюрьма в Техасе).
Перебрав с дюжину вариантов, Кейн пришел к неутешительному выводу, что придется полагаться на слепую удачу и Джерри, чье знание местной обстановки могло помочь в поисках Вэнсли. Так или иначе, имело смысл переговорить с ним. И Кейн отправился в «Серебряный доллар».

*****
Джерри пил в компании Ника Уэйдела и Рэнди Дала. Его старая шляпа покоилась на столе рядом с бутылкой виски. Первым Кейна заметил Ник. Он толкнул в плечо захмелевшего Джерри.
- Твой приятель, старина, - сказал он и ожег Кейна странным взглядом своих воровских глаз.
- Ха! Кейн! Присаживайся, - встрепенулся Джерри.
В салуне посетителей было больше обычного, в основном старателей, спускавших на выпивку трудом заработанные денежки. Для хозяина заведения день смерти Джонсона обещал стать прибыльным.
Практически за каждым столом обсуждали происшествие; невольно улавливая обрывки разговоров, он заметил перемену в людях. Раньше они с откровенным недоверием посматривали в его сторону, и стоило ему приблизиться, немедленно умолкали. Теперь же, хотя Кейн и не перестал быть нежеланным гостем, появился другой объект общественного негодования, и горожан отныне больше волновало - поймают ли Вэнсли, и если поймают – повесят ли прямо на площади Орисвилла или шерифу удастся совершить чудо и увезти преступника от справедливой расправы в Колтрайт.
- Хочешь что-то спросить?
- Сам знаешь, - коротко ответил Кейн.
- Бедняга Джонсон, - взгрустнулось Джерри. – Выпьем за него, друзья.
Кейну сунули стакан, и он последовал общему примеру.
- А теперь, извините, нам пора, - Джерри встал из-за стола. – Пойдем, Кейн.
Поблизости сидели рабочие с рудника «Сильверхэнд», самого крупного в округе. Они явно перебрали лишнего и развлекались тем, что поносили Вэнсли, обещая устроить ему адские муки. Вэнсли еще вчера бывший одним из своих, превратился в отверженного и было ясно, что никто не посмеет за него заступиться.
- Видал? – спросил Джерри, когда они покинули салун. – И так везде. Благодари небо, что Уэйдел назло шерифу раззвонил о ноже Джека. В противном случае на его месте могли оказаться мы. Грязные скоты! Им бы распять кого, - Джерри с отвращением сплюнул. – Правосудие толпы.
- Джонсон был доктором?
- А-а-а… Ты же не знаешь. В этом-то все и дело. Убей Джек какого-нибудь рабочего, ему бы с рук сошло. Расправился же Клай с Уэпом и Кейденом, и никого это не возмутило. А вот Джонсона ему не простят. Он был единственным стоящим врачом на всей территории. Даже в Денвере сплошь шарлатаны с чудодейственными бальзамами и лекарствами от всех болезней. Мы не можем похвастаться ни школой, как соседний Беррихилл, ни почтой или банком как Рилэнс. Газеты своей у нас тоже нет, - Джерри состроил гримасу. – Зато у нас был настоящий доктор. Единственная гордость Орисвилла. К нему на прием специально приезжали. Иногда из самого Сентрал-Сити. Местные патриоты из Джека чучело набьют, когда поймают его.
- И никак нельзя помешать?
- Шутишь?
- Я в трудном положении. Через четыре дня шериф вышвырнет меня вон, а у меня денег кот наплакал и никакой идеи как увеличить капитал.
- Всего-то. Это не проблема. Держи, здесь двадцать долларов, - и Джерри протянул Кейну четыре бумажки. – Закончатся, дай знать, еще одолжу.
- Мне нечем будет вернуть.
- Я подожду.
- Нет, спасибо, - твердо отказался Кейн.
- Надеешься словить Джека? – догадался Джерри. – Брось, не получится.
- Может, подскажешь почему Джек, зная, что я еду по его душу, тем не менее, продолжал бродить в окрестностях?
- Вопрос прямо в яблочко! – обрадовался Джерри. – Представь: молодой красивый парень, в седле настоящий кентавр, однажды проезжает по грязной улице унылого поселка, где по вечерам от скуки жители напиваются до невменяемого состояния, а днем потеют в рудниках.
- Девушка? - сообразил Кейн.
- И какая! Сюзан Декстер. Ее отец совладелец «Сильверхэнд» и член городского совета. Естественно, молодым людям оставалось только мечтать и надеяться. Но если у тебя возникла мысль использовать ее – можешь поставить на ней сразу жирный крест. Она не дурочка и помогать ловить Джека никому не станет.
- Где она живет? – Кейн пропустил мимо ушей совет Джерри.
- Отсюда дом по правой стороне, ближе к окраине, не заметить его невозможно. Иди прямо – не ошибешься.
Кейн пожал на прощание руку Джерри и отправился к Декстерам. О том, что он так ничего толком и не узнал об обстоятельствах смерти Джонсона, Кейн вспомнил слишком поздно.
- Ладно, - успокоил он себя. – Расспрошу Джерри завтра. Его ждала сложная задача, надо было втереться в доверие умной и красивой девушки.
Женщин в Орисвилле можно было пересчитать по пальцам. В основном они развлекали публику высоко подбрасывая свои тощие ноги под дребезжание старого, разбитого пианино. По сравнению с ними и теми немногими суровыми замужними матронами – Сьюзан была настоящим сокровищем. И если ее до сих пор никто не похитил, то только благодаря бдительности отца, очень недовольного приездом дочери в неспокойный городок. Сьюзан против его воли выпорхнула из под опеки заботливой тетушки, мирно коротавшей дни в ожидании приближающейся старости в Миссури, и как наивный голубок прилетела в рассадник зла, от которого отец старался ее уберечь.
Сьюзан не была бойкой девушкой. Она была способна решительные поступки в исключительных случаях и легко падала духом при первых же признаках неприятности и боялась, что однажды наступит день, когда беда окажется сильнее ее. Повстречав Джека Вэнсли, она и не подозревала, что день этот придет так скоро.
Известие о смерти Джонсона на Сьюзан впечатления не произвело. Пожалуй, она была единственным человеком в Орисвилле, испытывающим к доктору необъяснимую антипатию. Вот почему она спокойно продолжала заниматься вышиванием, пока отец возмущался произошедшим. Потрясением для нее стало обвинение Джека в убийстве. Первым порывом ее было броситься на поиски Джека. Было несколько условленных мест, где она могла бы оставить для него записку. Но потом она поняла как это будет опасно для Джека, потому что кто-нибудь может быть в курсе их отношений и устроить слежку за нею. Поэтому она приняла другое решение, и с трудом дождавшись ухода отца, немедленно собралась следом, намереваясь переговорить с шерифом. Она не верила в виновность Джека и надеялась обратить в свою веру и Хансона.
Шерифа она отыскала у «Последней подковы». Он разговаривал с журналистом из Бостона. Спрятавшись от случайных зевак за стойкой, поддерживающей навес перед соседним домом, Сьюзан наблюдала за их разговором.
Встречаться с шерифом ей раньше приходилось всего пару раз мельком. Она кое-что слышала о нем от отца и его знакомых. Сведения эти были неутешительными. В них шериф представал грубым, несговорчивым типом, с сомнительным прошлым, навечно впечатанным в его физиономию чьими-то проворными кулаками. Сьюзан выяснила, что в число достоинств шерифа не входила также и простая любезность в обхождении. По общим отзывам он не умел нормально общаться с представительницами прекрасного пола, и Сьюзан на основании этого тот час же окрестила его «колтрайтским дикарем». Воспоминание об этом не придавало храбрости. Под гнетом страха за любимого человека вся ее решительность быстро испарилось, и Сьюзан впала в панику. Разговор с шерифом больше не казался ей такой уж хорошей идеей, но, не зная, что можно еще предпринять для защиты Джека от нелепого и гнусного обвинения, она оседлала лошадь, подаренную отцом и, отправилась в Денвер не имея никакого плана, что она там будет делать. Решение было необдуманным, принятым сгоряча. Но в тот момент от отчаянья принять иное она была неспособна.
Сьюзан не подумала о том, что ее неожиданный отъезд из города будет замечен. Позабыла она и том, как опасно стало разъезжать в одиночку из-за частых налетов на окрестности Орисвилла банды Клая. Она проскакала две мили прежде чем спохватилась, что у нее нет никаких доказательств невиновности Джека. Одна интуиция, основанная на любви к нему и доверии. К предполагаемому убийце. Кто ее будет слушать? Кто поверит ей? Сьюзан поняла, что поездка будет безрезультатной и Джека не спасет. Драгоценным временем, затраченным на нее, можно было распорядиться по-другому и попытаться сделать что-то для Джека в самом Орисвилле. Эта мысль, несмотря на свою эфемерность, так завладела ею, что она немедленно повернула назад. Но усталость и опустошенность от пережитого волнения внезапно сыграли с ней злую шутку и, остановив коня, она беспомощно разрыдалась.
На дороге, ведущей в Рилэнс, откуда раз в три дня отходил дилижанс на Денвер, почти всегда было пустынно, и Сьюзан не опасалась, что ее увидят с покрасневшими глазами и распухшим носом. К тому же ее мало интересовало, что происходит вокруг, и она не сразу заметила облачко пыли, возвещавшее о приближении путника, двигавшегося со стороны Рилэнса. Спохватилась она, когда уже было поздно вытирать слезы и принимать беззаботно-веселый вид. Наверное, ей следовало ускакать прочь, чтобы избежать навязчивых расспросов, но представив как глупо будет выглядеть, без причины удирающей от незнакомца, не проявляющего никаких враждебных действий, она предпочла остаться на месте.
Поравнявшись с нею, всадник увидел ее заплаканное лицо, и как настоящий джентельмен счел долгом остановиться и предложить помощь.
Из-под полуопущенных ресниц Сьюзан рассмотрела всадника. Особое внимание привлекали его волосы совершенно непонятного цвета. В необозримом прошлом они, несомненно, были рыжеватыми, но побывав значительное время где-то под жгучим солнцем, выгорели до соломенного оттенка. Какого цвета у него были глаза, Сьюзан разобрать не смогла. Он привык щуриться, что впрочем, свидетельствовало о ровном и покладистом характере. Это подтверждала и доброжелательная улыбка, которой наградил ее незнакомец. Почувствовав его обояние и дружеское участие, Сьюзан ответила ему робкой улыбкой и слезы сами как-то незаметно высохли на ее лице.
Черная шляпа путника, украшенная кожей гремучей змеи была сдвинута на затылок. По-видимому, он нисколько не боялся быть узнанным и, следовательно, ему нечего было скрывать – ни плохого, ни хорошего. Такая открытость могла свидетельствовать в его пользу, заставляя невольно предполагать в нем человека предпочитающего вести честную игру.
Черная замшевая куртка, штаны и сапоги такого же цвета – самого немаркого, а потому любимого бродягами – дополняли его облик. В дороге его одежда немного поизносилась, однако на ней, пусть и пропитанной пылью и потом, лежал отпечаток недурного вкуса. Когда всадник спрыгнул с коня, и принялся поправлять одежду, в его движениях было столько чувства собственного достоинства, что Сьюзан невольно удивилась, откуда у человека случая, бродяги такие манеры.
Незнакомец заметил интерес, промелькнувший в глазах девушки, и еще одна улыбка буквально осветила его лицо.
- Вот и славно, - сказал он. – Как можно плакать такой прекрасной леди.
Сам того не желая, он напомнил Сьюзан о беде нависшей над ее счастьем и предательская влага немедленно снова навернулась на ее глаза.
- Вы опять плачете, - произнес он. Его голос звучал очень приятно, в нем были теплые, задушевные, успокаивающие интонации, и Сьюзан захотелось, чтобы он продолжал говорить – это помогло бы ей отвлечься от печальных мыслей.
- Это я чем-то расстроил вас? Или виноват кто-то другой?
Он не настаивал, а скорее просил довериться ему. Обветренное лицо старило его. Однако Сьюзан догадывалась, что перед ней молодой человек. Неожиданно для себя она поведала ему о своем несчастии.
- Мне самой странно, что я все это рассказала вам, - добавила она в заключение. – Виною тому удивительное доверие, которое я безо всякой на то причины, испытываю к вам.
- Мне часто приходилось выполнять разную работу, порою невозможную и необычную, но выступать в роли исповедника приходится впервые, - пошутил незнакомец.
- Мне жаль, что вы, таким образом, расценили мою откровенность, - вспыхнула Сьюзан.
- Не торопитесь, леди. Не стоит принимать мои слова близко к сердцу. В сущности я нахожусь в этих краях проездом. На войне я сталкивался с парнями, надышавшимися воздухом Скалистых гор. Он подействовал на них… особенно. Они были зачарованы… нет, пожалуй, отравлены. Да, отравлены им. И досаждали моим бедным ушам сказками о чудесах здешних мест. Я, считая их безнадежно больными, принимал их рассказы за бред. Но однажды отправившись в путь – меня ничего не держало, когда не имеешь дома – нечего оставлять и не о чем жалеть – я решил проверить не поторопился ли я вынести приговор. И вот я здесь, и вынужден признать, что если они и преувеличивали из-за неизбежного патриотизма, то самую малость. И я отнюдь не разочарован, а восхищен увиденным. Признаться, я собирался поглазеть на жизнь в Сентрал-Сити, но теперь думаю, что после суматошного Денвера будет уместно навестить серебряные рудники, о которых я много слышал и где жизнь порою предстает в своем настоящем, не приукрашенном обличии.
- Вы никогда прежде не бывали на рудниках? – разговор незаметно увлек Сьюзан.
- Я старался держаться подальше от того, что индейцы, вдоволь насмотревшись на наши безумства, назвали проклятием земли.
- Проклятием? Другие считают такую землю благословенной и, порою проводят всю жизнь в поисках Эльдорадо.
- Нет, мисс. Связав судьбу с кусочками блестящего металла, люди потеряли свободу. Они не замечают, что превратились в рабов, день и ночь надрывающихся на жестокого, ненасытного, беспощадного хозяина.
- А вы свободный человек?
- К сожалению, нет, - развел руками незнакомец. – Я не принадлежу к их числу. Истинно свободный человек живет, избегая бессмысленных дрязг и ковыряния в земле. Он живет простором прерии, ежедневно внимая суровому молчанию гор, восхищаясь простотой и величием вековых лесов.
Под впечатлением от всего услышанного Сьюзан решила, что ее первоначальное суждение о собеседнике как о бродяге было обманчивым, и она не удержалась от вопроса откуда он родом.
- Из очень маленького местечка. Его даже нет на карте.
- Вы меня разыгрываете, - не поверила Сьюзан.
- Почему вы так решили, мисс?
- Похоже, вы очень образованный человек и скорее всего родились в каком-нибудь крупном городе на Востоке.
- Благодарю за комплимент, леди, но ваше лестное мнение о моей скромной персоне не соответствует истине. Начать с того, что я до сих пор не представился. Меня зовут - Джеф Харди и на Востоке я бывал исключительно с войсками доблестного Гранта.
Сьюзан не обиделась на насмешливую отповедь мистера Харди. Она задала один из вопросов на который в этих местах не было принято отвечать. Признавая свою оплошность, она перевела разговор в другое русло, и за оставшееся до приезда в Орисвилл время, Харди обогатился разнообразными сведениями о городке и его жителях.
- Вы прекрасная рассказчица, - мисс Декстер, - поблагодарил он ее.
Под перекрестным обстрелом взглядов зевак, они подъехали к дому Сьюзан.
- Посмотрите, - сказал Харди. – У дверей вас дожидается какой-то человек. Вы заставили кого-то поволноваться?
- Я вижу его в первый раз, - нахмурилась Сьюзан.
- Он похож на терпеливого влюбленного.
- Или на негодяя с большой дороги, - с этими словами Сьюзан привязала коня к столбику у дома.
Кейн (а это был он), догадавшись, что перед ним никто иная, как мисс Декстер, подошел поближе, чувствуя непривычное смущение из-за присутствия постороннего ненужного свидетеля предстоящего важного разговора.
К несчастью для себя Кейн не понравился девушке с первого взгляда. Такие импульсивные натуры, как Сьюзан, придавали большое значение первому впечатлению; а Кейн в его старой куртке, выделанной из шкуры бизона, в лоснящихся штанах и кольтом приграничного образца, бросающимся в глаза из низко опущенной на бедре кобуры, выглядел отнюдь не пай-мальчиком, а скорее преступником, сбежавшим из окружной тюрьмы. К тому же природа, не мудрствуя лукаво наградила его неброской внешностью, а трудная жизнь, никогда не баловавшая своими дарами, добавила в без того полную бочку дегтя лишнюю ложку, лишив хоть каких-нибудь привлекательных черт. Кейн еще не поздоровался, а Сьюзан уже наморщила носик, мечтая, как можно быстрее избавиться от его неприятного присутствия.
- Мисс Декстер, - спросил Кейн, приподняв шляпу и подмечая в поведении девушки хорошо знакомое ему презрение напополам с подозрительностью. Это был плохой знак. Он означал, что он уже проиграл. Тем не менее, Кейн не захотел отказываться от своего первоначального намерения и продолжал стоять перед Сьюзан, пока не соизволила подтвердить, что Кейн не ошибся и действительно говорит с мисс Декстер.
- Я Кейн О’Дитори.
Он демонстративно громко и без всякого смущения произнес свое имя. Сьюзан тут же покраснела. Она, как и все, была наслышана об охотнике за головами и знала что он смертельный враг Джека, а следовательно и ее враг.
- Что вам нужно? – в ее вопросе прозвучал вызов и Кейн принял его.
- Джек Вэнсли. И вы поможете мне найти его.
- Чтобы его повесили за преступление, которое он не совершал?
- Наоборот, я спасу его от линчевания.
- Не считайте меня дурой. Я прекрасно осведомлена о том, какие цели вы преследуете. Вы увезете его от одной виселицы к другой. Чем вы лучше тех, что хотят расправиться с Джеком?! Они хотя бы руководствуются справедливыми с их точки зрения мотивами – мстят за убийство, а вы хотите заработать на Джеке, предав его в руки палачей.
- Вы странно толкуете закон, мисс Декстер. Я допускаю, что Вэнсли неповинен в смерти Джонсона. Но один человек в Небраске погиб, а второй чудом остался в живых и их родственникам нет дела до ваших чувств и желаний, как и вам нет дела до чужих. Они хотят увидеть убийцу наказанным. Это их святое право.
- Вы правы – мне нет дела до чужих несчастий. С меня хватает собственных. Убирайтесь, и будьте довольны тем, что я снизошла до разговора с вами.
- Подождите, - остановил Харди, собравшегося было уйти Кейна.
-- Кажется, мы договорились, что вы будете во всем доверять мне. Надеюсь, вы не передумали, мисс?
- Нет, - ответила Сьюзан, не понимая куда клонит Харди.
- Тогда попросите мистера О’Дитори примкнуть к нам.
- Зачем?!
- Если правда все, что я слышал об этом джентльмене, то, уверяю вас, он заслуживает уважения за свои выдающиеся способности в обращении с оружием. А нам пригодится любой лишний ствол. Не предполагаете же вы всерьез, что я в одиночку смогу утихомирить разъяренную толпу, если дело все же дойдет до линчевания Вэнсли, объяснил он Сьюзан свое предложение и обратился к задумавшемуся Кейну:
- Соглашайтесь. Ведь у вас, есть свой интерес, но нет возможности его реализовать. По известной причине вас не устраивает казнь Вэнсли. В этом мы временные союзники. А что касается дальнейших событий – я уверен – мы всегда сможем достигнуть какого-нибудь согласия.
У Кейна не было выбора, и он согласился.
- Что вы предпримите теперь?
Сьюзан демонстративно держалась подальше от О’Дитори. Она приняла его сомнительные услуги, но не перестала считать своим врагом.
- Произведу маленькую разведку, - ответил Харди. – Вместе с Кейном. Прогуляюсь и отправлюсь отдыхать. А завтра мы соберемся и поговорим. И кто знает, может, сумеем что-нибудь придумать.
Вы не подскажите где мне лучше всего остановиться?
- В отеле Шерпа, - предложила Сьюзан. – Он берет не дороже чем Стэнфорд на своем постоялом дворе, и у него неплохая кухня.
Сьюзан вернулась в дом, а мужчины отправились в путешествие по злачным заведениям Орисвилла.

*****
В «Серебряном долларе» ничего интересного не обнаружилось. Мельком заглянув в «Подкову», они осели в «Приятном уголке», наиболее часто посещаемом, несмотря на его небольшие размеры, салуне городка. Его хозяин и бармен в одном лице знал много соленых шуток, под которые даже дешевое пойло шло не хуже дорогих сортов виски. Когда хозяин уставал, эстафету у него принимали сами посетители, развлекая друг друга побасенками и откровенными сказками. Балагуры и прирожденные рассказчики собирались сюда специально со всех близлежащих рудников и ферм. Особо умелым из них, потрафившим взыскательной публике, хозяин выдавал бесплатную выпивку.
Едва освоившись здесь, Джеф понял, что напал на золотую жилу. Чтобы не привлекать к себе внимания, он, сделав заказ, не стал задерживаться у стойки ни секундой дольше и умудрился выбрать место откуда можно было хорошо видеть постоянных клиентов салуна и подслушивать их разговоры, самому оставаясь незамеченным, в тени. Он был похож на рыбака терпеливо выуживающего рыбку в мутной воде маленького пруда, про который никто толком не мог сказать был ли он просто лужей или в нем действительно было полно форели. Терпением бог Джефа не обидел и Кейн, глядя на него, нисколько не сомневался, что тот не только узнает все, что ему надо, но и подметит то, он сам пропустит как не заслуживающий внимания пустяк.
Истории о том, о сем не умолкали ни на минуту – только успевай поворачиваться и ловить отрывки из них. Для Кейна они сливались в монотонное бу-бу-бу, и вскоре он бросил попытки хоть что-нибудь разобрать и запомнить. Харди же, как казалось, подобных затруднений не испытывал. Внезапно, еле слышное сперва бормотание за стойкой, где, облокотившись на нее, стояли трое старателей, вылилось в громкий спор. Препиралось двое – третий безуспешно пытался их унять. Причиной далеко зашедшей размолвки послужило выяснение кто самый ловкий стрелок и неутомимый следопыт на Западе. Вопрос болезненный для тех лет. На это звание постоянно кто-нибудь претендовал, часто без достаточных на то оснований, начиная с Билла Хикока, чья слава была раздута пронырливыми газетчиками, всегда готовыми сделать сенсацию даже из воздуха для поднятия тиража собственных изданий, и заканчивая так и оставшимися безвестными многочисленными местными знаменитостями.
Тот, что был постарше, заросший черной бородой людоеда, как раз восхищался неким Джейсоном – местной знаменитостью, и вызывающе смеялся, когда его более юный оппонент в ответ называл имена других охотников и первопроходцев, известных как на территории, так и на Востоке, в Штатах. Перебрав всех, кого он смог вспомнить, и уже отчаявшись победить в споре, парень привел последний свой довод:
- Есть один стрелок, который заткнет твоего Джейсона за пояс. И хотя он из Штатов, а попадает в десятицентовую монетку с сотни футов девять раз из десяти.
- Ха! В десятицентовую монетку? Джейсон как-то с сорока шагов попал из старого Линднера в шляпку от гвоздя. Как зовут твоего мазилу?
Парень дернулся, как от оплеухи, и угрожающе посмотрел на бородача.
- Не связывайся с ним, Эб, - просил его товарищ. – Все это выеденного яйца не стоит. Ты же знаешь, какой он упертый, спорить с ним бесполезно.
- Отвяжись, - коротко бросил ему Эб, одержимый одной манией – взять верх над ехидным противником.
- Ну, так как зовут твоего щенка из Штатов?
- Ли Айрон, - запальчиво провозгласил Эб.
- Охо-хо, никогда и не слыхивал про него. Небось, сам его выдумал.
- Этот Ли получил прозвище за то что не знает усталости. До войны, он служил в Канзасе почтальоном пони-экспресса и как-то, доставляя важное сообщение, проскакал за сутки без отдыха около шестидесяти миль, - вмешался в спор старик, которого все знали как Плешивого Мэтта. Он принадлежал к поколению, пришедшему к подножию Скалистых гор до того, как в них было найдено золото и серебро.
- Про него еще поговаривают, - поразмыслив, добавил ветеран, громко подскребывая щетину на грязном подбородке, - что он заговорен индейским шаманом и поэтому его не берет ни одна пуля.
- Каким шаманом? – хохотнул бородач. – Не той ли краснокожей сволочью, что получила сполна от наших бравых парней у острова Бичера? (прим. - речь идет о вожде чейеннов Римский Нос, которого по поверью индейцев не брала ни одна пуля до его роковой гибели в 1868 году).
Его слова вызвали у присутствующих одобрительный смех. Довольный собою, бородач приподнял повыше стакан, приготовившись что-то сказать, но не успел он начать, как его перебили.
- А ты видел Айрона? – спросил у Эба один из тех, кто буквально секунду назад громко смеялся над шуткой его противника. – Как он выглядит?
Замечание старика Мэтта об Айроне произвело впечатление на посетителей и Джейсон был немедленно предан забвению.
- Он такой, - покраснев от смущения начал Эб. – Высокий… очень. В плечах – во размах! – продемонстрировал он. – Ему под сорок, у него русая борода; он сильный и кряжистый как столетний пень, пустивший корни по всему полю. Выкорчевывай его хоть год – бесполезно…
Джеф дослушав до описания облика Айрона, недоверчиво хмыкнул и встал.
- Пора отдыхать, - сказал он Кейну.
- Давно пора, - недовольно пробурчал тот, и они вместе вышли из салуна.
Пустой спор между подвыпившими старателями никак не был связан с делом Джонсона, поэтому Кейн не понимал, что в нем так могло заинтересовать Харди. Но кроме Кейна этим вопросом задавался еще один человек. Журналисту Терри Финнлею, сидевшему в сторонке, никто не мешал наблюдать за происходящим. Пристально разглядывая Харди, явившегося в салун в компании небезызвестного О’Дитори, он заметил его интерес к болтовне рабочих и это его озадачило. Но по мере продолжения спора, лицо его светлело, и к его окончанию он уже загадочно улыбался.
- Ты со мной в отель? – спросил Харди. – Или на постоялый двор?
- Ни то, ни другое.
- У тебя здесь есть друзья?
- Просто человек у которого можно переночевать. Некий Джерри. Именно так он мне представился.
- У него есть зуб против Вэнсли?
- То есть, желает ли он его смерти? – уточнил Кейн.
- Да.
- У меня создалось впечатление, что ему все равно.
- Значит, положиться на него нельзя?
- Вот что имеешь в виду, - протянул Кейн, быстро припоминая все, что Джерри говорил ему о Вэнсли. - Он уверен в его виновности, но причин ненавидеть у него, вроде бы нет. Пожалуй, он один из немногих людей в городе не одобряющих затею с линчеванием. Я переговорю с ним на эту тему.
- Вот и славно, - подвел черту Харди. – Тогда до завтра.
Кейн побрел в противоположную сторону, тяжело ступая по деревянному настилу тротуара, и звук его шагов еще долго доносился до Харди. Не успел он затихнуть, как за спиной раздался посторонний шум и Джеф мгновенно обернулся – в левой руке очутился револьвер. Но, рассмотрев, кто потревожил его, он тут же опустил кольт назад в кобуру.
- Тьфу ты, черт. Вам следует вести себя более осторожно, сэр. Некоторые сперва стреляют, а потом спрашивают имя.
- Вы так не поступаете, – парировал нарушитель покоя. Несмотря на то, что мгновение назад на него был наставлен револьвер, он не выглядел испуганным, и Джеф решил выслушать его.
- Терри Финнлей из «Джорнал», Бостон.
- Джеф Харди. Откуда неважно… Вопросов нет? Отлично, я пошел.
- Пожалуйста, мистер Харди…
- Интервью не даю.
- Я задам всего один вопрос.
- А потом разовьете тему?
- Вы хотите спасти Вэнсли?
Харди вздрогнул. Прижги его Финнлей каленым железом – он бы и то так не отреагировал. Он пригляделся к журналисту, с благодушной уверенностью ожидающему ответа.
На вид тот был сущим мальчишкой: вздернутый нос, мягкие пушистые волосы, худая шея с торчащим кадыком. Даже в манере говорить что-то наивное и трогательное, а поди ты, откуда то все узнал всего за несколько часов.
- В Бостоне все такие шустрые как ты?
- Я исключение, - похвастался Финнлей. – Суровость, стойкость и приверженность к традициям – вот главные достоинства бостонца с хорошей родословной. Когда вы лучше узнаете меня, сможете убедиться, что я не отличаюсь этими завидными качествами. Наверное, поэтому я принял предложение издателя отправиться за материалом на Запад.
- К сожалению, у меня не будет возможности ближе познакомиться с вами.
- Будет, когда вы примете меня в свою команду.
- Это вы о чем?
- О деле Вэнсли. Ведь вам необходимы помощники. А я держал в руках оружие.
- Держать его в руках и уметь стрелять из него – не одно и тоже.
- Верно, - легко согласился Финнлей. – Но под вашим руководством я в два счета превращусь из ученика в мастера.
- О! Какого вы лестного обо мне мнения!
- Какого вы заслуживаете, - сказал Финнлей и поспешил рассеять его сомнения.
- Я знаю кто вы и очень рад этой встрече.
По виду Финнлея было невозможно определить - блефует он или говорит правду.
-Как же ты догадался? – насмешливо спросил Харди.
- Логическим путем.
- Каким-каким?
Терри, не моргнув глазом, повторил.
- Объясняй, - устало вздохнул Харди.
- Я журналист, - начал Финнлей, и щеки его залил румянец,– по долгу службы мне частенько приходится выслушивать разные истории, легенды, слухи, сплетни.
- Замечательный источник информации, - поморщился Харди.
- Сегодня в салуне я был свидетелем спора двух старателей, - не смущаясь продолжал журналист, явно получавший удовольствие от своего объяснения.
- Какого именно? – вновь прервал его Харди.
- О Ли Айроне, - с готовностью подсказал ему Финнлей. – Он заинтересовал меня, потому что за исключением некоторых сведений, изложенных Плешивым Мэттом, рассказ Эба был абсолютно неверным.
- И в чем же он заблуждался?
- Ну, начнем с того, что Айрону никак не может быть сорок лет.
- А сколько ему?
- Мне известна одна история, связанная с ним, которая произошла примерно двенадцать лет назад. Если учесть что ему тогда было… - и Финнлей беззвучно зашевелил губами, подсчитывая предполагаемый возраст Айрона.
Закончив подсчеты, он с удовлетворением прищелкнул языком – все верно. Сейчас ему должно быть лет двадцать пять – тридцать.
- Так мы ровесники, – улыбнулся Харди. – Кто бы мог подумать…
- У него нет бороды, и он не пользуется оружием большого калибра, - взгляд Финнлея скользнул по кобуре Харди. – Тридцать восьмой калибр для него предел.
- Подумать только, сколько совпадений!
- И последнее – он левша.
- А вот тут осечка. Я владею обеими руками.
- Но это не помешает вам нанять меня?
- Нет.
- Я могу быть очень полезен.
- Для чего тебе это нужно?
- Это очень интересный материал. Он потянет на статью в воскресном выпуске. Все, что происходит на Западе – щекочет кровь людям Востока.
- Газетчик, собиратель сенсаций, - фыркнул Харди.
- Я верен своей работе, и не променяю ее ни на какую другую, слегка оскорбился Терри.
- Ладно, - уступил Харди. – Приходи с утра в отель. Возможно, - твоя наблюдательность пригодится.
- А когда вы познакомите меня с мисс Декстер?
- Так ты шпионил за мной?
- Наблюдал, - поправил Финнлей.
- И, разузнав про ее отношения с Вэнсли, сделал вывод, что я с ней за одно.
- Мое предположение подтвердилось.
- Я как голодная щука заглотнул пустой крючок, - огорчился Харди. – Что стоило мне отпереться.
- Отвертеться от меня вам бы не удалось, - заметил ему Терри, неимоверно довольный собой.
- Надеюсь, ты не станешь распространяться о моих планах?
- Можете не сомневаться, - заверил его журналист. – Буду нем как рыба.
Харди недоверчиво покачал головой, и они разошлись. Уже в отеле, ложась спать после приятного и сытного ужина, Харди поклялся больше никогда не иметь дела с бостонцами.
Владелец отеля, умелый повар, тосковал в Орисвилле. Кроме как отбивных и бифштексов жители ничего другого не заказывали. Изысканные блюда, которые так обожал готовить мистер Шерп, были для них ненужной роскошью. Чтобы не потерять сноровку, Дигги Шерп тренировался на собственном желудке и как результат неумолимо обрастал жирком. Почему же он до сих пор не покинул городок, в котором не могли в полную силу развернуться его таланты? Он верил, что когда-нибудь Орисвилл превратится в большой порядочный город, а он станет в нем первым почтенным владельцем лучшего ресторана. Пока же он мирился с необходимостью удовлетворять примитивные заказы своих клиентов, и не подозревающих что на свете существует не только жратва, но и яства.
С новым постояльцем мистеру Шерпу наконец-то повезло. Он сразу заметил, что приезжий отличается манерами непривычными для человека, насмотревшегося на грубые и дикие выходки местных старателей. Стараясь унять, заколотившееся в предчувствии удачи сердце, мистер Шерп робко поинтересовался кулинарными предпочтениями незнакомца, как бы между прочим упомянув некоторые из блюд, чьи названия обычно представляли для его посетителей китайскую грамоту.
- Неплохо, неплохо, - с воодушевлением отреагировал тот, когда Шерп упомянул о фрикасе из цыпленка. – Помнится, я пробовал это блюдо в Филадельфии.
- Не желаете ли отведать в моем приготовлении по специальному рецепту? – немедленно ухватился за возможность мистер Шерп.
Постоялец охотно согласился и через минуту они уже были закадычными друзьями, живо обсуждающими общие интересы, связанные с кухней и всем, что к ней относится. Наседка так не трясется над единственным цыпленком, как мистер Шерп теперь трясся над Джефом Харди. На утро, засучив рукава, он лично отправился творить обещанное кушанье, своего рода шедевр в исполнении мастера кулинарных премудростей.
Мистер Шерп как раз напряженно обдумывал добавлять ли ему корицу или не стоит, когда клерк, обслуживавший постояльцев, сообщил ему, что мистера Харди спрашивает мисс Декстер. Не снимая фартука, хозяин отеля поспешил предстать перед дочерью самого уважаемого человека города.
Сьюзан была бледна и взволнована. Сообщение, что Харди вышел прогуляться перед завтраком, она восприняла как новый удар.
- Мне нужно срочно его увидеть, - устало произнесла она.
- Тогда подождите, мисс Декстер. Он скоро вернется, - сочувственно предложил ей мистер Шерп.
- Я подожду в его комнате.
- Мисс,- смутился мистер Шерп.
- Где она? – нервно спросила Сьюзан.
- Третья по коридору, - сдался хозяин и вернулся на кухню вздыхать о временах, когда женщины были серьезнее, скромнее и блюли свое достоинство.
Закрыв за собой дверь в комнату, Сьюзан огляделась – обстановка была по-спартански проста. Шерп не бросал деньги на ветер. Тратиться на постояльцев, обычно останавливавшихся у него на ночь, от силы две, он считал не позволительной роскошью. Никаких картинок на стенах, никакого стола. Если постояльцу понадобится написать письмо, он сможет сделать это на столе в общей зале. Но чистота в номерах поддерживалась безукоризненная. Присев на стул возле аккуратно заправленной кровати, Сьюзан принялась терпеливо дожидаться возвращения Харди. Когда тот вернулся с прогулки, Шерп поспешил предупредить своего постояльца о необычном визитере. Поэтому Харди, перед тем как войти в собственный номер, на всякий случай постучал в дверь. При других обстоятельствах такая предусмотрительность рассмешила бы Сьюзан до слез; но сейчас ее мысли были заняты более важными вещами, и она даже не улыбнулась.
- Зачем вы здесь? – отрывисто и резко спросил ее Харди, едва переступив через порог. Он явно был недоволен тем, что мисс Декстер опрометчиво позволила себе не только открыто прийти к нему в отель, но и осталась дожидаться его в комнате. Этот поступок мог вызвать сплетни, а Харди и ненавидел и боялся их.
- А вы не знаете почему? – бросила ему Сьюзан. Голос ее дрожал.
- Знаю.
- Зачем тогда спрашиваете? Ведь все кончено, - почти выкрикнула Сьюзан.
- Вы так полагаете? По-моему еще ничего не начиналось. И у нас есть время…
- Время для чего? Я не могу больше сидеть и ждать неизбежного.
- Что же вы предлагаете? – тем же ровным, спокойным голосом продолжал Харди. – Сломя голову вспрыгнуть в седло и мчаться куда глаза глядят? В горы? В лес?
- Они ищут его! Все!
- Одиннадцать человек, - уточнил Харди. – И с ними шериф. Не забывайте о нем.
- Какая разница!
- Его присутствие меняет очень многое. Даже если допустить, что добровольцам удастся схватить Вэнсли – шериф не допустит линчевания, он будет настаивать на суде.
- Отлично! Его повесят у меня на глазах.
- Вы напуганы, мисс Декстер и поэтому видите все немного в мрачном свете. Мы должны хвататься за любой шанс, а не отвергать его… Вы по-прежнему желаете, чтобы я помогал вам?
- Да.

продолжение дальше