Этот рассказик я обнаружила на пожелтевших тетрадных листочках. Страшно сказать сколько ему лет. )))
В основу незамысловатого сюжета положен исторический факт (времен Войны за независимость США)


Падение форта Винсенс
Автор: plain flier
Категория: оридж
читать дальше
1.
Там, где течет Уобеш, растут удивительные леса. Глядя на прекрасные белые березы, высокий коренастый бук, могучие дубы и крепкие стройные ясени, трудно поверить, что где-то за океаном, на этой же широте плещется Средиземное море, южнее которого раскинулась знойная Африка. Но Уобеш, впадающий в Огайо, не похож на реки Испании или Италии. Много лет его чистые, прозрачные воды служили источником изобилия и процветания для миролюбивых кикапу; изредка сюда доходили воинственные ирокезские племена, меткие охотники меномини, храбрые воины шауни.
Прошло время и всё изменилось в некогда благословенном краю. Где некогда могущественные и сильные люди Длинного Дома? Они сражаются на востоке за чужие интересы. Вместо них на плодородные земли, богатые птицей и зверем, пришли белые охотники, торговцы пушниной, скваттеры и фермеры; начали валить деревья в дубовых лесах и березовых рощах, возводить здания, истреблять живой мир, уничтожая дом, созданный Гичи-Маниту для своих краснокожих детей – индейцев.
Дух леса оплакивал деревья. Дух животных – медведей, волков, лисиц. Лишь злой Канага торжествовал. Выпустив всю свою дикую свору, помогал он белым пришельцам. Всё чаще слышалась повсюду Песня Печали; витал над селениями Кен-Маниту, пожиная плоды раздора, посеянные белыми на просторах Америки.
Всё изменилось, только Уобеш по-прежнему спокойно и величаво нес свои воды в Огайо, словно ничего не происходило под вечно юным и мудрым небом.
Именно здесь – вдали от основных военных действий, в глубине страны, между Аллеганами и Миссисипи, бродили банды. Появляясь то тут, то там, они безжалостно грабли население, убивали детей и стариков, прикрываясь масками то приверженцев тори, то сторонников вигов. С бандитами приходилось бороться самим фермерам, с переменным успехом. Бандиты были очень сильны. Среди них особенно прославился жестокостью и кровожадностью некий Джереми, дезертир из армии англичан, неоднократно битый, но всякий раз воскресавший, как Феникс из пела, и с новыми силами бравшийся за старое.
Положение на Западе тревожило американцев. Им внушали беспокойство не только банды и лоялисты, но и многочисленные индейские племена, которые в своем большинстве поддерживали сторону англичан. Сражаясь за независимость, американские войска, попутно вырезали целые племена индейцев, завоевывая для себя новые земли к северо-востоку от Огайо.
Отряд подполковника Роджера Кларка, отправленный в январе 1778 года губернатором Виргинии Патриком Генри в долину реки Огайо, не был исключением. Отряд милиции, официально спешащий на помощь маленьким селениям и фортам в их борьбе против банд лоялистов, одновременно захватывал для молодой страны чужие земли, не церемонясь с индейцами, издавна живущими в этих прекрасных местах.
1777 год, от которого так много ждали лоялисты, обернулся для них катастрофой. Очередное наступление англичан из Канады на Нью-Йорк, закончился битвой при Саратоге – поражением, после которого красные мундиры так и не смогли оправиться.
Но англичане не опустили руки. Получив сведения о походе Кларка, они двинули навстречу янки отряд из двухсот солдат из Детройта во главе с губернатором Гамильтоном. Вместе с красными мундирами в рейд отправились и индейцы: сенеки и кайюга.
Враги встретились возле форта Винсенс.

2.
Кларк оценивающе глянул на стены форта: они выдержали бы и огонь пушек, а его отряд был вооружен одними ружьями; причем на каждого волонтера приходилось по десять-двадцать патронов. Держать осаду? Бесполезно. В соревновании на выдержку победителями выйдут англичане, которые наверняка хорошо подготовились к блокаде. Это не устраивало бравого полковника, за последнее время привыкшего торжествовать над врагом, благо, что победы давались легко. Разорять индейские поселения было просто и приятно еще и потому, что индейцы не оказывали никакого сопротивления вооруженным хищникам – у индейцев не было оружия способного противостоять ружьям виргинских ополченцев.
Кларк не созвал совет; в военных вопросах он полагался исключительно на себя. Да и что могла посоветовать ему, так называемая милиция, собранная из разного отребья Виргинии?
Шло время, Кларк медлил, хотя и понимал, что каждая минута задержки на руку англичанам. Гамильтон вовсе не дурак и скоро догадается, что американцев не так много, как то старается показать Кларк. Нужно было срочно придумать хитроумную уловку, чтобы сокрушить тупое британское оружие.
Выманить «раков» на равнину и там разбить их когорты? Пожалуй, мысль была неплохой, но Гамильтон не покинет Винсенс, за крепкими стенами форта его отряд в безопасности.
Кларк никогда не отчаивался, но в ту минуту он был готов заложить душу дьяволу, лишь бы владыка преисподней помог ему одолеть англичан. Не взяв Винсенс, Кларк не мог рассчитывать на полное господство в Огайо, несмотря на то, что на своем пути сжег немало селений краснокожих разбойников, помогавших лоялистам.
Через несколько минут полковник убедился в могуществе Сатаны, сразу откликнувшегося на его зов, тогда как бог, к которому Кларк взывал до этого, так и не отозвался.
К полковнику, всё еще зачарованно созерцавшему проклятый форт, подбежал один из офицеров его отряда – лейтенант Хэгон – и доложил о двух белых пленных, захваченных передовыми постами. В этих глухих и диких местах, где колонистов было меньше, чем туземцев, появление любого белого могло иметь самые далекие последствия, вот почему Кларк велел немедленно привести пленных, намереваясь собственноручно допросить их. Чем не решение подсказанное темными силами? Ибо пленниками янки были: Джереми, в недобрый час попавшийся на пути американского подполковника, и его верный подручный Джоби Рест.
Кларку было достаточно взглянуть на Джереми, чтобы без труда догадаться с кем он имеет дело – прожженным негодяем, и, вероятнее всего, убийцей. Как всякий джентльмен, или человек, считающий себя таковым, он брезговал общением с подобными людьми и собирался уже подать знак вздернуть подозрительную парочку на ближайшем суку, когда Джереми, почуяв опасность, исходящую от янки, объявил, что располагает важными сведениями, касающимися полковника Гамильтона и его гарнизона в Винсенсе. Этим он спас свою паршивую и никчемную жизнь. Кларк сразу же забыл про неприязнь к мерзавцам. Недаром одно из его правил гласило: «Честно сражаются только дураки».
Напустив на себя безразличный вид, Кларк лениво поинтересовался у Джереми, какими такими важными сведениями может располагать такой пройдоха, как он, загодя решив разделаться с ним, если информация окажется непригодной.
– Сэр, – уверенно начал негодяй, нисколько не сомневаясь, что ему обязательно удастся вывернуться. – Я верный сторонник конгресса. Не жалея жизни я сражался с врагами нашей независимости…
Нечто похожее, но с точностью до наоборот, он говорил две недели назад полковнику Гамильтону, когда попался в руки англичан. Гамильтон, не знавший с кем точно он разговаривает, поверил бандиту и убийце. К счастью для Джереми, Кларку не было известно об этой встрече, иначе он бы не раздумывая, велел вздернуть предателя. Пожалуй, он так бы поступил и сейчас, но подлый лис быстро изменил тактику, уловив по выражению лица Кларка, что в отличие от англичан, любящих длинные речи, американцы предпочитают слову – действие.
– У Гамильтона около двухсот солдат и до последнего момента с ним находилось столько же индейцев – грязное племя ирокезов. Но на подходе к Винсенсу они бросили полковника, так что вам можно не беспокоиться: краснокожие не придут на помощь «ракам». Индейцы решили, что белые сами должны разобраться между собой, – и Джереми снисходительно ухмыльнулся – мол, что взять с таких-то союзников.
– Пусть беспокоятся индейцы, – небрежно заметил в ответ Кларк., – пока целы их скальпы. Мне важнее разделаться с Гамильтоном. Ты знаешь способ, как выкурить англичан из форта? Если нет, то я помогу тебе подняться поближе к солнцу, и ты станцуешь мне на прощание танец висельников.
– Но, сэр, – Джереми побледнел при мысли, что его жизнь находится на волоске от гибели. Он, всегда распоряжавшийся чужими жизнями, отправивший на тот свет не одного человека, пришел в ужас, осознав, что также могут поступить и с ним. Впрочем, беспокоился он зря. Судьба всегда хранит мерзавцев; их гнусная порода выживает в самых опасных ситуациях. На краю гибели мозг Джереми заработал во всю мощь. Он вспомнил слово «скальп», произнесенное Кларком, уцепился за него с отчаянием смертника и всего через секунду коварный, чудовищный замысел полностью созрел в голове неисправимого преступника.
– У меня есть неплохой план, как заставить англичан сдаться. Клянусь головой, что вам не придется сделать ни одного выстрела.
– С твоей стороны неосмотрительно клясться головой, – заявил Кларк. Он не поверил ни одному слову Джереми.
– Но, сэр, я готов поклясться чем угодно – вам не придется рисковать, только выслушайте меня и Гамильтон непременно окажется в ваших руках.
Негодяй так уверенно держался, так горячо и решительно говорил, что Кларк откинул в сторону сомнения.
– Хорошо, излагай свой план, но предупреждаю, не пытайся меня обмануть; для тебя это закончится виселицей.
Джереми вплотную приблизился к полковнику и шепотом, с большим удовольствием, принялся излагать пришедшую ему в голову дьявольскую идею.
Кларк, поначалу хмурившийся, постепенно повеселел и даже позволил себе напоследок улыбнуться, одобряя замысел бандита.
– Неплохо придумано. Если верно всё то, что ты мне наговорил, и Гамильтон настолько слаб в коленках, то ты получишь награду, разумеется, когда англичане капитулируют, а до тех пор ты побудешь под арестом.
Джереми рассчитывающий на другой исход, был страшно разочарован. Ему стало не по себе, когда он понял, что, если все пройдет как по маслу, вероятнее всего ему придется столкнуться лицом к лицу с Гамильтоном, который мог бы поведать Кларку много малоприятных вещей о новом волонтере.
«Посмотрим, посмотрим, мистер Кларк, кто выйдет победителем в нашей схватке. Клянусь, что вам еще придется пожалеть о своем отвратительном обхождении с честным человеком, из одной преданности предложившим ценные услуги, которые вы столь бесцеремонно отвергаете, чтобы приписать себе в заслугу мой маленький совет».
Джереми обладал настолько огромным запасом ненависти и злобы, душившим его, что одной самой маленькой дозы, попавшей на благоприятную для раздора почву, хватило бы с лихвой на самую кровопролитную войну.
Кларк не подозревал о мстительном настрое пленника, да и вряд ли бы захотел углубляться в трясину чужих страстей; он весь загорелся желанием как можно скорее разделаться с англичанами и, доведись ему услышать угрозы бандита, только бы посмеялся над ними, не более.
По его распоряжению, лейтенант Хэгон отобрал нескольких человек, славящихся безжалостностью даже среди далеко не милосердных товарищей по оружию. Выбранные негодяи, ни в чем не уступали жестокостью Джереми, разве что последний был намного хитрее этих мясников.
На пригорке, который хорошо просматривался со стен форта, началось зловещее действие, поставившее точку в войне колонистов с англичанами в Огайо.

3.
Гамильтон, внимательно следивший за развивающимися событиями, никак не мог понять действий янки, и поэтому не отдавал сигнала открыть по ним огонь. Его солдаты держали мятежников на мушке и недоуменно переглядывались.
– Сэр, не лучше ли прогнать их выстрелами, – обратился к полковнику его адъютант Тэмстон. Он происходил из известной и уважаемой семьи, и поэтому между и ним и полковником поддерживались несколько неформальные отношения. Полковник позволял Чарли время от времени высказывать собственное мнение и даже прислушивался к нему.
Не получив ответа, он продолжил: – Клянусь всеми святыми, они задумали какую-нибудь мерзость.
– Погодите, лейтенант, – ответил Гамильтон, с легким недовольством. Чарли не переступил черту в их отношениях, но был близок к тому, чтобы забыться. – Начинать бой опасно, не зная ни численности врага, ни его намерений.
– Намерение у него одно – выбить нас из форта, а относительно численности, то мне кажется…
– Вам кажется! – перебил его полковник. – Запомните, Тэмстон, на войне необходима ясность: либо «да», либо «нет», а слова «кажется», «может быть», «не знаю», оставьте для мирной жизни.
– Слушаюсь, сэр, – отозвался адъютант, но в душе рассудил, что Гамильтон обыкновенный педант.
Он уже собирался уйти с площадки, но внезапно увидел Овасеса – индейца-проводника отряда. Когда индеец успел подняться на стену, Тэмстон и не заметил. Всегда немногословный и спокойный шёванез, с тревогой смотрел на американцев и Тэмстон передумал уходить, решив, что у индейца должна быть веская причина для волнения.
Через минуту лейтенант пожалел о своем решении; то, что он увидел, лучше бы ему никогда не видеть. Такое могло присниться только в самом страшном сне и не забудется вовеки.
Американцы вывели индейцев, захваченных в одном из селений, разграбленном накануне. Судя по раскраске, это были кикапу, жившие в долине Уобеша, мирные земледельцы, оказавшиеся выйти на тропу войны и поплатившиеся за это.
Тэмстон, еще не понимая, что именно ожидает пленников, взглянул на Овасеса и не поверил увиденному: шёванез, славившийся выдержкой и невозмутимостью, был похож на испуганного, затравленного зверя. В его глазах мелькали тени страха, и хотя он изо всех сил старался выглядеть твердым как скала, это ему удавалось из рук вон плохо.
Лейтенант посмотрел в сторону янки и вскрикнул от ужаса и отвращения. Американцы хладнокровно, на глазах у англичан, скальпировали пленников. Кикапу держались мужественно, напевая заунывную песню – песню Смерти – от которой пробирает дрожь, слушающего её впервые.
Какой-то янки, сняв очередной скальп, с громким смехом помахал им в воздухе. Тэмстон почувствовал себя дурно, к горлу подступил тошнотворный комок; впечатлительный лейтенант почуял в воздухе запах крови.
Нечто подобное переживал и полковник; его бледное, в капельках пота лицо, говорило само за себя. Гамильтон не был черствым, бездушным человеком, способным равнодушно взирать на страдания других, даже если это будут всего лишь индейцы.
– Поздно, – выдохнул Тэмстон.
До начала этого отвратительного представления, они еще смогли бы выстрелами прогнать кровожадных колонистов, но теперь солдаты, парализованные зрелищем, вряд ли осмелятся взять в руки оружие: они сочтут безумием сопротивляться столь беспощадным людям, как ополченцы Кларка. К тому же англичане: от солдата до полковника были уверены в численном превосходстве противника.
Потрясенный происходящим, Гамильтон с нескрываемым ужасом посмотрел на шёванеза.
– Почему они не сопротивляются, отвечай, почему?
То, что творилось перед фортом, было похоже на бойню: мясники, перепачканные кровью, с ножами в руках и индейцы, как беспомощная скотина покорно идущие на заклание.
Овасес промолчал в ответ, лишь его тело напряглось сильнее прежнего, что окончательно придало ему облик дикого зверя перед отчаянным прыжком.
– Овасес, белый вождь спрашивает тебя: почему кикапу как беспомощные щенки позволяют белым убивать себя, ведь они воины, а не женщины, – обратился к индейцу Тэмстон, но тот снова ничего не ответил.
Лейтенант уже и не надеялся, что проводник заговорит, когда тот вдруг речитативом начал переводить песню Смерти на язык белых.
Придите, о духи, из далеких долин,
Придите и укажите мне новый путь.
Придите, о духи, ибо ветер шепчет о смерти,
И каждый лист мне шепчет о ней.
Придите, о духи, и укажите мне
Солнечный Путь в Страну Великого Покоя.
Её простая, протяжная мелодия и слова преисполненные глубокого смысла добили англичан. Солдаты побросали оружие, а полковник устало опустился на грубо сколоченный грязный пол площадки.
– Всё кончено.
– Но, сэр, нам нельзя сдавать форт, – попытался воззвать к долгу Тэмстон, однако Гамильтон словно не слышал его.
– Это ужасный человек, Чарли. Человек без сердца. Если мы примем бой, они просто перережут нас как овец.
– Даже у овец есть копыта, – заметил Тэмстон.
Безрезультатно. Перетрусивший полковник уже кричал лейтенанту Дагли:
– Белый флаг, скорее! Черт побери! Мы сдаемся, Дагли. Белый флаг!