Ты заходи, если что. (с)
Тепло ли? Легко ли? Светло ли?
И зимнею ночью в снегу,
Кричишь, задыхаясь от боли:
Я выдержать вечность могу!
Снежинки, слетев, не растают.
А кроткий, синеющий взор
С метелью людей повенчают,
И небу прочтут приговор.
И ветви качнут головами,
Как иней, стряхнув седину.
Такими ж простыми цветами
Ты вышил для нас тишину.
И мелким узором покрыло
Стеклянную рябь на окне.
И целую вечность прожило
Последнее чувство во мне.
Когда один – легко и трудно.
Легко – не надо объяснять
В тебе рокочущее смутно,
Что легче музыкой сказать.
Щемящей скрипкою тревожит
Из глубины пришедший звук,
Но насладиться им не сможет
С тобой беседующий друг.
Что ни промолвишь – фальшь, ошибка,
И обступает вновь зима.
Одно спасение – улыбка,
Да песнь, сводящая с ума.
Но с нею трудно. Зов сирены
Снес хитроумный Одиссей,
А ты, морской отведав пены.
По доброй воле раб при ней.
Она томит и дразнит чувства,
Едва касаяся зовет.
И не власти у искусства
Запечатлеть ее полет.
И зимнею ночью в снегу,
Кричишь, задыхаясь от боли:
Я выдержать вечность могу!
Снежинки, слетев, не растают.
А кроткий, синеющий взор
С метелью людей повенчают,
И небу прочтут приговор.
И ветви качнут головами,
Как иней, стряхнув седину.
Такими ж простыми цветами
Ты вышил для нас тишину.
И мелким узором покрыло
Стеклянную рябь на окне.
И целую вечность прожило
Последнее чувство во мне.
Когда один – легко и трудно.
Легко – не надо объяснять
В тебе рокочущее смутно,
Что легче музыкой сказать.
Щемящей скрипкою тревожит
Из глубины пришедший звук,
Но насладиться им не сможет
С тобой беседующий друг.
Что ни промолвишь – фальшь, ошибка,
И обступает вновь зима.
Одно спасение – улыбка,
Да песнь, сводящая с ума.
Но с нею трудно. Зов сирены
Снес хитроумный Одиссей,
А ты, морской отведав пены.
По доброй воле раб при ней.
Она томит и дразнит чувства,
Едва касаяся зовет.
И не власти у искусства
Запечатлеть ее полет.